Я не герой ее романа,
Я не герой ее мечты.
Всё слишком честно, без обмана.
Ни глубины, ни высоты.

И нам осталась ночь и утро,
Короткий прочерк, вечер, ночь.
И нам осталась Камасутра,
А на столе дешевый скотч.

Колышет ветер занавески.
Весенний дождик за окном.
А мы тоскуем не по-детски,
Тоскуем порознь и вдвоем. 

Мы ждем, покорные, предела
И послесловий

Скажи мне, ветер, ты меня запомнишь?
Скажи мне, солнце, ты меня простишь?
Последний дюйм рисует старый Олдридж
На берегах, где не шумит камыш.

Закат, закат, как сладостная песня.
И облака уходят в горизонт.
Но ниспадет вдруг занавес отвесно,
И желтый глаз прищурит черный кот.</span

Как жаль, дуэли отменили.
Не знали раньше слово «месть»;
Тогда не жизнь свою ценили –
Дороже чести только честь.

Ах, нам бы вновь в век эполетов:
На красном бархате лежит
Дуэльных пара пистолетов,
И доктор с зеркальцем спешит...

Намедни брошена перчатка.
«К услугам вашим!»- был ответ.
Уж подбородок выбрит гладко
И образок на грудь надет.

Немногословны

Дайте мне блюз.
Дайте “Гибсона” струны дождем,
Старый “Стэйнвей” –
Взлет-посадка из мраморных клавиш.
Я так люблю
Сердца нервенный стук-перезвон.
Бей, Джонни, бей!
Ты здесь драмами-драмсами правишь.

Дайте минор,
Но без патоки. Дайте мне боль,
Плач, но без слез,
Микрофонов на стойках распятья,
Чувств перебор,
Не фатальность, а

Не плачь! Даст бог, все будет хорошо:
Не мы с тобою пишем эту пьесу.
Открой, ладонью скрытое, лицо
И подойди к жестокому Кортесу.

Ему уже не грабить, не крестить,
Ему остался только этот остров.
И на восход в Испанию не плыть,
Сменив клинок в крови на скучный посох.

Он прячет душу в складках у бровей.
По плечи волос, как морские вёрсты.
Ему не ждать с

Она прекрасна как всегда
Она опасна
Слегка изогнута губа
Щекой атласной
Как сладок пунш
Ей нужен муж
Вчера ревела
И липкий пот
И теплый душ
О, а капелла!
Такая вкусная слеза
Обиды мОрок
Пора бы розы обрезать
Отпиты сорок…